Сегодня такая же погода, как бывает в середине ноября в Киеве.
В это время мы обычно ездили на какую-то астрономическую конференцию.
Вот, кажется, 2007 год, я знакомлюсь с Францевой, днем мы во всю защищаем какие-то астрономические доклады, ночью пьем пиво со студентами-поварами, лезем на заброшенную водонапорную башню на территории детского лагеря, которую любезно отдали под проживание юных дарований на эти три холодных ночи, пропитанных алкоголем, ночными разговорами и верой в наше непременное нобелевское будущее. Кто-то прыгает из окна башни на дерево, просто потому что он может. 9 класс, я все еще боюсь заниматься сексом, но не боюсь целоваться с малознакомыми пьяными мужчинами.
Тот же самый год, может быть, чуть позже, может быть, чуть раньше. Крым, международная олимпиада по астрономии.
Индусы и китайцы всех рвут.
Я приобщилась к команде москвичей, крымчане тоже, конечно, постоянно вокруг. Ко мне подкатывает томных жгучий брюнет Артем из Москвы, судя по всему, старше меня на два-три года, вешает на уши несусветную лапшу, немного распускает руки, мы целуемся где-то под кипарисами часа в три ночи после наблюдательного тура. Потом он поймет, что ему ничего не светит и моментально свинтит в неизвестном направлении, так что до конца олимпиады я его почти не увижу.
Вот мы ночью на склонах пьем вино, одна бутылка чуть ли не на семерых.
Невообразимо прекрасно.
Диму Черясова я вижу два-три раза почти в темноте, но не пройдет и месяца, как мы начнем переписываться в аське, он влюбится по уши, приедет на новый год из Москвы в Одессу и мне придется научиться разбивать сердца.
В Крыму было хорошо.
Потом 2008 год. Опять ноябрь, опять Киев. Францевой нет, команда из Крыма полна маленькими восторженными девочками, восторг которых усмиряется страшной ГГШ. Моей руководительнице на все плевать, поэтому, кажется, в этом году мы с Артемом ночью уезжаем в центр Киева вдвоем, у меня тонкое митьковское пальто, ударили морозы, мы крутим фаер на майдане, идем пешком до самой Родины-Матери, потом обратно по набережной и не помню, как добираемся домой. Кажется, целовались где-то. А может нет.
Еще десяток конференций и съездов, в голове смутное ощущение, что моя память предпочла вытеснить какие-то воспоминания о похождениях и людях, так как эти воспоминания были слишком уж постыдными или неловкими. Или неинтересными. Во всяком случае, мне все это нравилось.
Апофеозом стал 2010 год, конференция МАН, завтра награждение, мы пьем из чашек, пьем из пластиковых стаканов, пьем из разрезанных пополам пластиковых бутылок. Кто-то произносит радостные тосты в честь победителей, кто-то заливает горе проигрыша. Завтра нам стоять красивыми, получать медали, грамоты, жать важные ученые руки. Сейчас же мы обнимаемся кто с кем может, бесконечная свобода выходить из комнаты через окно опьяняет настолько, что мы выходим и уходим пешком в Киев. Нас много, шумно, мое митьковское пальто никуда не делось, к нему добавилась трубка и вишневый табак. Счастливые шестнадцать лет. Мы прошли через весь Киев и оказались на пешеходном мосту. Конечно, нужно целоваться. Конференции созданы для того, чтоб школьники-будущие-ученые смогли вдоволь нацеловаться и утолить жажду вина на ближайший школьный месяц.
Мы возвращаемся обратно в свой санаторий-дом-культуры-пионеров-чего-бы-то-ни-было, перелазим через забор, сейчас около шести утра. Откуда-то берется стая собак, гонится за нами с лаем. Мы убегаем и входим опять через окно, плевать, что там кто-то спит. Окно - это наш портал, наш путь в будущее. На следующий день я меняю обратный билет и еду не домой в Одессу, а в Севастополь на олимпиаду.
В этом же 2010 году мой учитель угощает меня психоделиками после занятий.
В этом же 2010 году я узнаю, что секс - это совсем неинтересно. Впрочем, меньше чем через год я радикально поменяю свое мнение.
В этом же 2010 году я уеду в Питер и этот огромный пласт моей жизни, пропитанный вином, людьми, первой огромной-тягучей-многолетней влюбленностью, заброшками, Киевом-Ужгородом-Крымом-Днепропетровском, безумными тусовками у Арвен, всем-всем-всем, что я не хочу забыть, поэтому пишу об этом, этот пласт уйдет вниз, будет погребен под слоем пыли, общаг, новых людей, отрядов, совсем новой и другой жизни.
Это все было очень хорошо.